検索キーワード： ロシア

Для раскрытия преступлений Кошко использовал маскировку: грим и переодевание, активно вербовал тайных агентов, применял дактилоскопию, создал картотеку преступников, основанную на их антропометрических данных. Благодаря этим методам в его сети попадали самые разные преступники, начиная с грабителей и убийц и заканчивая шулерами и мошенниками. В эту книгу вошли самые яркие и громкие дела сыщика.

Overlapping with and overshadowed by the First World War, the Allied Intervention in the Russian Civil War was one of the most ambitious military ventures of the twentieth century. Launched in the summer of 1918, it drew in 180,000 troops from fifteen different countries in theaters ranging from the Caspian Sea to the Arctic, and from Poland to the Pacific. Though little remembered today, its consequences stoked global political turmoil for decades to come. In A Nasty Little War, top Russia historian Anna Reid offers a sweeping and deeply researched account of the conflict.

Династия Романовых правила Россией более 300 лет. О последних представителях царствующей семьи говорят по-разному. Кто-то их любит и почитает, а кто-то винит во всех трагедиях, произошедших с Россией в начале XX века, возлагая на них ответственность за гибель империи. Однако и те, и другие, говоря о последних Романовых, в первую очередь имеют в виду Николая II и Александру Федоровну. А ведь венценосная пара - лишь верхушка правящей династии.

Судьба русского историка искусства и литературы Виктора Александровича Никольского (1875–1934) была непростой. Искусствовед погружался в древнерусский декоративный мир, живопись В.И. Сурикова, творчество П.П. Кончаловского и А.В. Куприна. Двухтомный труд В.А. Никольского о русском искусстве планировали издать в одной из лучших типографий И.Д. Сытина в 1915 году. Но если автор и сумел закончить свою рукопись, когда пожар Первой мировой войны уже разгорался по всему миру, русские издатели не смогли ее выпустить в полном объеме.

Рустам Рахматуллин - писатель-эссеист, краевед, многие годы изучающий историю Москвы, - по-новому осмысляет москвоведческие знания. Автор прибегает к неожиданным сопоставлениям и умозаключениям, ведет читателя одновременно по видимой и невидимой столице. Сравнивая ее с Римом, Иерусалимом, Константинополем, а также с Петербургом и другими русскими городами, он видит Москву как чудо проявления Высшего замысла, воплощаемого на протяжении многих веков в событиях истории, в художественных памятниках, в городской топографии, в символическом пространстве городских монастырей и бывших загородных усадеб.

Mythen haben Russlands Krieg gegen die Ukraine den Boden bereitet. Von der Erfindung eines geeinten russischen Volks durch den deutschen Mönch Innozenz Giesel bis zum Narrativ einer russischen Krim – russische Propaganda nimmt die Ukraine und ihre Geschichte seit Jahrzehnten in Geiselhaft. In seinem die Jahrhunderte umspannenden Buch führt uns Mikhail Zygar zu den Ursprüngen von Russlands Imperialismus – und weist so den Weg aus seinen zerstörerischen Wahnvorstellungen.

The Showman, as a work of eyewitness journalism, provides an essential perspective on the war defining our age. As a study in leadership and human resolve, its appeal is timeless and universal.

Assim são os russos, descritos neste audiolivro com carinho por um autor brasileiro que os conhece de perto.

Книга Натальи Громовой Смерти не было и нет: Ольга Берггольц — опыт прочтения судьбы поэта, ставшего символом блокадного Ленинграда. Ольга Берггольц (1910–1975) — поэт, журналист, драматург; лауреат Сталинской премии; "блокадная Мадонна", автор "Февральского дневника", "Ленинградской поэмы" и автобиографической книги "Дневные звёзды". Берггольц была искренне предана советской власти, но не могла не видеть страшную действительность.

Vladimir Putin is a paradox. In the early years of his presidency, he appeared to commit himself to friendship with the West, suggesting that Russia could join the European Union or even NATO. He said he supported free-market democracy and civil rights. But the Putin of those years is unrecognisable today. The Putin of the 2020s is an autocratic nationalist, dedicated to repression at home and anti-Western militarism abroad.

In this new edition of his popular 2014 work, Mark Galeotti traces the progress of the wars in Chechnya, from the initial Russian advance through to urban battles such as Grozny, and the prolonged guerrilla warfare in the mountainous regions. Bringing the book up to date, including a revised introduction and new content on the Kadyrovtsy’s role in Russia’s other conflicts, Galeotti assesses how the wars have torn apart the fabric of Chechen society and their impact on Russia itself.

Volume one of the two-volume encyclopedia of Secret Societies. First written in 1875, this University Press edition duplicates the second edition of 1893, which was completely revised and rewritten. A fascinating work, to which any serious researcher of Secret Societies must eventually turn, the modern-day student of history must remember the scholarly and archeological limitations of the day when it was written.

Une famine provoquée par la collectivisation des campagnes. En 1931-1933, six millions de paysans meurent de faim en URSS au cours de la dernière grande famine européenne. Une famine qui ne doit rien aux conditions météorologiques, mais est la conséquence directe de la collectivisation forcée des campagnes mise en œuvre, à partir de 1930, par Staline. Une famine passée sous silence jusqu'à la chute de l'URSS Le silence sur cette hécatombe (le chiffre de six millions de morts en rappelle un autre, de la même ampleur) allait durer jusqu'à la perestroika gorbatchévienne.

The State and Revolution (1917), by Vladimir Lenin, describes the role of the State in society, the necessity of proletarian revolution, and the theoretic inadequacies of social democracy in achieving revolution to establish the dictatorship of the proletariat. Lenin began the composition of an early draft of State and Revolution while in exile in Switzerland in 1916, under the title "Marxism on the State". "Soviets", legislative bodies of workers and peasants were the de facto governments of Petrograd and many smaller cities.

В этой книге историк и культуролог Лев Бердников рассказывает о феномене русского шутовства. Галерею персонажей открывает «Кровавый Скоморох» Иван Грозный, первым догадавшийся использовать смех как орудие для борьбы с неугодными и инакомыслящими. Особое внимание уделяется XVIII веку – автор знакомит читателя с историей создания Петром I легендарного Всешутейшего Собора и целой плеядой венценосных паяцев от шута Балакирева и Квасника-дурака до Яна Лакосты и корыстолюбивого Педрилло, любимца императрицы Анны Иоанновны.

В Питер стекались те, у кого с удачей была напряженка. Им казалось, что приехать сюда стоило только ради того, чтобы тебе фартило всю оставшуюся жизнь. Они еще не знали, что совсем скоро Питер проникнет в их дом, в их постель, он будет все время рядом; куда бы они ни уезжали от этого города, он будет сидеть у них под кожей, как у героев этой истории, где отношения на завтрак, обед и ужин не только со вкусом белых ночей, но и с привкусом серых будней.

Since Russia invaded Ukraine in February 2022, Yaroslav Trofimov has spent months on end at the heart of the conflict, very often on its front lines. In this authoritative account, he traces the war’s decisive moments—from the battle for Kyiv to more recently the gruelling and bloody arm wrestle involving the Wagner group over Bakhmut—to show how Ukraine and its allies have turned the tide against Russia, one of the world’s great military powers, in a modern-day battle of David and Goliath.

As Joshua Rubenstein writes in his preface, “Leon Trotsky haunts our historical memory. A preeminent revolutionary figure and a masterful writer, Trotsky led an upheaval that helped to define the contours of twentieth-century politics.” In this lucid and judicious evocation of Trotsky’s life, Joshua Rubenstein gives us an interpretation for the twenty-first century.

В истории Углича Смута, охватившая всю страну как следствие неясной гибели царевича Димитрия и появления самозванцев, оставила глубокий и трагический след. По свидетельству местных историков, поляки неоднократно подходили к городу. В повести Константина Масальского рассказывается об одной из таких попыток польско-литовских войск захватить русский город Углич.

L'ouverture des archives du Goulag Depuis l'ouverture au début des années 1990 des archives de l'ex-URSS, une immense source d'informations minutieuses, due notamment aux quelque 100.000 fonctionnaires de l'administration du goulag, a été offerte aux historiens pour comprendre le système concentrationnaire soviétique.Un univers complexe Cette révolution documentaire a permis de dévoiler un univers complexe, à plusieurs cercles, par lequel, le temps d'une génération (1930-1950), vingt millions d'individus sont passés (un homme adulte sur cinq).